91.А.Керенский. План императора
( Collapse )
В свой последний разговор с Протопоповым, 22 февраля, царь движением головы попросил его выйти из апартаментов императрицы для беседы с ним tete-a-tete. В его голосе звучала тревога. Он сообщил Протопопову, что генерал Гурко самым возмутительным образом отказался выполнить его приказ и вместо полков личной гвардии, о направлении которых в Петроград он распорядился, послал туда морскую гвардию. Моряками командует Великий князь Кирилл, как и большинство других Великих князей – злейший враг царицы». Император сообщил Протопопову о своём намерении немедленно отправиться в Ставку с тем, чтобы обеспечить переброску в столицу необходимых армейских подразделений и принять дисциплинарные меры в связи с поведением генерала Гурко. Протопопов умолял царя не задерживаться в Ставке более того, что абсолютно необходимо, и заручился его обещанием возвратиться не позднее, чем через восемь дней.
Перед тем как покинуть Петроград, царь подписал указы Сенату как об отсрочке, так и о роспуске Думы, не проставив на обоих даты, и вручил оба документа князю Голицину.
Таков был заключительный шаг царя по осуществлению его плана восстановления абсолютного правления и победы под его личным руководством".
Воспоминания Керенского были опубликованы в США на английском языке в 1965 г. Керенский, действительно, много знал. Он как-то сказал: «Я единственный, кто знает всю правду и может сказать ее». В данном отрывке из 11 Главы, Керенский фактически оправдывает свою антиправительственную деятельность наличием плана Николая на восстановление самодержавия, а также потворством Протопопова действиям «пораженцев», которое рассматривается как провокация против прогрессивных сил. Обращает на себя внимание то, что Керенский в отличие от канонической версии событий объясняет отъезд Николая 22 февраля в Ставку, как меру, вынужденную отказом ген.Гурко выполнить прямой приказ Николая о переброске в Петроград гвардейской кавалерии. Это, действительно, ключевой момент, так как невыполнение этого приказа является понятной точкой отсчёта в переходе заговора в открытую фазу (Гурко утверждает, что отмена вызова была согласована Николаем - Е.М.). Заметим, что Керенский смягчает впечатление от этой новеллы, указывая на то, что якобы гвардейская кавалерия не могла бы спасти положение. Тут на память приходят известные слова комиссара Бубликова: «Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено. Больше того, его можно было усмирить простым перерывом ж.-д. движения с Петербургом: голод через три дня заставил бы Петербург сдаться. В марте еще мог вернуться Царь. И это чувствовалось всеми: недаром в Таврическом дворце несколько раз начиналась паника».
Как бы то ни было, приказ Царя так и не был исполнен.
В свой последний разговор с Протопоповым, 22 февраля, царь движением головы попросил его выйти из апартаментов императрицы для беседы с ним tete-a-tete. В его голосе звучала тревога. Он сообщил Протопопову, что генерал Гурко самым возмутительным образом отказался выполнить его приказ и вместо полков личной гвардии, о направлении которых в Петроград он распорядился, послал туда морскую гвардию. Моряками командует Великий князь Кирилл, как и большинство других Великих князей – злейший враг царицы». Император сообщил Протопопову о своём намерении немедленно отправиться в Ставку с тем, чтобы обеспечить переброску в столицу необходимых армейских подразделений и принять дисциплинарные меры в связи с поведением генерала Гурко. Протопопов умолял царя не задерживаться в Ставке более того, что абсолютно необходимо, и заручился его обещанием возвратиться не позднее, чем через восемь дней.
Перед тем как покинуть Петроград, царь подписал указы Сенату как об отсрочке, так и о роспуске Думы, не проставив на обоих даты, и вручил оба документа князю Голицину.
Таков был заключительный шаг царя по осуществлению его плана восстановления абсолютного правления и победы под его личным руководством".
Воспоминания Керенского были опубликованы в США на английском языке в 1965 г. Керенский, действительно, много знал. Он как-то сказал: «Я единственный, кто знает всю правду и может сказать ее». В данном отрывке из 11 Главы, Керенский фактически оправдывает свою антиправительственную деятельность наличием плана Николая на восстановление самодержавия, а также потворством Протопопова действиям «пораженцев», которое рассматривается как провокация против прогрессивных сил. Обращает на себя внимание то, что Керенский в отличие от канонической версии событий объясняет отъезд Николая 22 февраля в Ставку, как меру, вынужденную отказом ген.Гурко выполнить прямой приказ Николая о переброске в Петроград гвардейской кавалерии. Это, действительно, ключевой момент, так как невыполнение этого приказа является понятной точкой отсчёта в переходе заговора в открытую фазу (Гурко утверждает, что отмена вызова была согласована Николаем - Е.М.). Заметим, что Керенский смягчает впечатление от этой новеллы, указывая на то, что якобы гвардейская кавалерия не могла бы спасти положение. Тут на память приходят известные слова комиссара Бубликова: «Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено. Больше того, его можно было усмирить простым перерывом ж.-д. движения с Петербургом: голод через три дня заставил бы Петербург сдаться. В марте еще мог вернуться Царь. И это чувствовалось всеми: недаром в Таврическом дворце несколько раз начиналась паника».
Как бы то ни было, приказ Царя так и не был исполнен.
